Неточные совпадения
Однако же второй урок
С
большим успехом слушал
И говорит Скворцу: «
Спасибо, милый кум!
— За что же? Ну,
спасибо. Послушайте, выпьемте еще бокал. Впрочем, что ж я? вы лучше не пейте. Это он вам правду сказал, что вам нельзя
больше пить, — мигнул он мне вдруг значительно, — а я все-таки выпью. Мне уж теперь ничего, а я, верите ли, ни в чем себя удержать не могу. Вот скажите мне, что мне уж
больше не обедать по ресторанам, и я на все готов, чтобы только обедать. О, мы искренно хотим быть честными, уверяю вас, но только мы все откладываем.
— Дюфар-француз, может слыхали. Он в
большом театре на ахтерок парики делает. Дело хорошее, ну и нажился. У нашей барышни купил всё имение. Теперь он нами владеет. Как хочет, так и ездит на нас.
Спасибо, сам человек хороший. Только жена у него из русских, — такая-то собака, что не приведи Бог. Грабит народ. Беда. Ну, вот и тюрьма. Вам куда, к подъезду? Не пущают, я чай.
Одним словом,
большое, сердечное
спасибо вам, что вы поделились со мной этим отрадным чтением, — не я один благодарю вас искренно.
Спасибо и за это, я ее с рожденья люблю — точно, премилая бабенка вышла, но, признаюсь вам (это между нами), не
большой поклонник ее супруга.
…
Спасибо большое за весточку о плачевном деле. Хорошо, что Неленька перестанет адвокатствовать,что не совсем иногда удобно. Но что же дальше! Все очень плохо, и кажется, нет исхода! Вот тут такой fatum, [Рок, судьба (лат.).] что и ты, друг сердечный, не разгадаешь. Однако, пожалуйста, повидай Неленьку — и взгляни на простоту M. H. Прежде она этим не отличалась. Мрачно об ней иногда думается. Нелегко ей в этой драме…
— Но сегодня особенно сильно, — сказал нотариус. — Нет
спасибо, милая, — я не хочу
больше!
— Какой смешной! — твердила Зинаида, — и глаза у него не серые, а зеленые, и уши какие
большие!
Спасибо вам, Виктор Егорыч! Вы очень милы.
— Ну, как же. За стрельбу наша дивизия попала в заграничные газеты. Десять процентов свыше отличного — от, извольте. Однако и жулили мы, б-батюшки мои! Из одного полка в другой брали взаймы хороших стрелков. А то, бывало, рота стреляет сама по себе, а из блиндажа младшие офицеры жарят из револьверов. Одна рота так отличилась, что стали считать, а в мишени на пять пуль
больше, чем выпустили. Сто пять процентов попадания.
Спасибо, фельдфебель успел клейстером замазать.
«Да, да, — говорит, — и не повторяй
больше, потому что
спасибо, что и это взяли, а то бы я и
больше дал… все, что хочешь, дал бы».
У меня,
спасибо, одна жена умела еще коневьи ребра коптить: возьмет как есть коневье ребро, с мясом с обеих сторон, да в
большую кишку всунет и над очагом выкоптит.
—
Спасибо за это хорошее; отведал я его! — продолжал Михайло Трофимыч. — Таких репримандов насказал, что я ничего бы с него не взял и слушать-то его! Обидчик человек —
больше ничего! Так я его и понимаю. Стал было тоже говорить с ним, словно с путным: «Так и так, говорю, ваше высокородие, собственно этими казенными подрядами я занимаюсь столько лет, и хотя бы начальство никогда никаких неудовольствий от меня не имело… когда и какие были?»
— И вам
спасибо, милая. Вы нас разогрели. Мы, знаете,
больше теоретики, книгоеды, а вы нас как живой водой вспрыснули.
Гран мерси [Grand merci.-Большое
спасибо (фр.).]. Фирма бьет. Фирма не уступит. Пятнадцать-раз, пятнадцать — два.
—
Спасибо. Теперь я
больше ни к кому не поеду.
— Нет,
спасибо!..
Больше не хочу…
Родэ(обнимает Тузенбаха). Не увидимся
больше… (Целует руку Ирине.)
Спасибо за все, за все!
— Я тебе скажу, Лексей ты мой Максимыч, — зря Яков
большое сердце свое на бога истратил. Ни бог, ни царь лучше не будут, коли я их отрекусь, а надо, чтоб люди сами на себя рассердились, опровергли бы свою подлую жизнь, — во-от! Эх, стар я, опоздал, скоро совсем слеп стану — горе, брат! Ушил?
Спасибо… Пойдем в трактир, чай пить…
— Она мне
больше сорока цыплят каждый год выводит, — с гордостью заявлял о. Андроник. — У меня Егорка, «ни с чем пирог», припрашивал было одну молодку, только я ему перышка куриного не дам, не то что курицы; я вам, Александра Васильевна, с Асклипиодотом пошлю завтра парочку молодок и петушка.
Спасибо скажете старику: яйца несут по кулаку…
— Ну, прости меня, Христа ради, отец Мардарий, ухожу я и
больше не приду!
Спасибо моё прими!
Глафира Фирсовна. Незаметно что-то. Сама прочь от родных, так и от нас ничего хорошего не жди, особенно от меня. Женщина я не злая, а ноготок есть, удружить могу. Ну, вот и
спасибо, только мне и нужно: все я от тебя вызнала. Что это, Михевна, как две бабы сойдутся, так они наболтают столько, что в
большую книгу не упишешь, и наговорят того, что, может быть, и не надо?
— Верно, — подтвердил бродяга, — сколько теперича этих самых молоканов да штундистов с партиями гонят. И что ни дальше, то
больше. Ну,
спасибо. Эту книгу я теперича беспременно прочитаю.
Женился он по страсти, взял дочку бывшего губернского предводителя; состояния за ней
большого не было; впрочем, брат за состоянием и не гнался: какое дали, и за то
спасибо.
— Сами, сударь, видим, — говорит, — что не умно делают, даром, что госпожа. Вот хоть бы и по нашей братье посудить, что уж мы, темные люди; у меня у самой детки есть; жалостливо, кто говорит, да все уж не на эту стать: иной раз потешишь, а другой раз и остановишь, как видишь, что неладно. А у нашей Настасьи Дмитриевны этого не жди: делайся все по команде Дмитрия Никитича, а будто
спасибо да почтенье
большое?
— Что делать? Написал в Лондон хозяевам и своим компаньонам, чтобы прислали денег на возвратный путь — деньги-то из карманов подлецы вытащили, а пока живу у одного старого приятеля, капитана, судно которого стоит здесь в ожидании груза…
Спасибо — приютил, одел и дал денег. Сегодня вот съехал на берег… был у доктора. Пора и на корабль. Милости просим ко мне в гости… Очень рад буду вас видеть! — прибавил старик. — «Маргарита»,
большой клипер, стоит на рейде недалеко от вашего корвета… Приезжайте…
—
Спасибо, Митенька, — сказал он, крепко сжимая руку приятеля. — Такое
спасибо, что и сказать тебе не смогу. Мне ведь чуть не вовсе пропадать приходилось.
Больше рубля с гривной не давали, меньше рубля даже предлагали… Сидя в Царицыне, не имел никаких известий, как идут дела у Макарья, не знал… Чуть было не решился. Сказывал тебе Зиновей Алексеич?
Те сказали
спасибо и потащили тарантас к станции, завидуя, вероятно, таланту, который и в тайге так же знает себе цену и так же деспотичен, как и у нас в
больших городах.
— Никогда… Никогда… не буду
больше… Вы увидите… Я исправлюсь… я другая буду…
Спасибо вам!
Спасибо Катерине Ивановне… Милая, родненькая тетя Леля. Золотенькая! Ангелочек! Век… не забуду, век! — И прежде чем кто-либо успел удержать ее, Васса скользнула на пол к ногам горбуньи и, обвив руками ее колени, покрыла их градом исступленных поцелуев и слез…
«Здравствуй, Илька.
Спасибо. Жду тебя с твоим миллионом. Не делай глупости. Будь умна и здорова. Поклон твоему старому, сто раз битому толстяку, которому выдай из твоего
большого миллиона две-три золотые монетки на пропивку.
— Вероятно, мы уж
больше никогда не увидимся… Ну, дай бог вам всего хорошего.
Спасибо вам!
— Здоровье ничего,
спасибо! — с угрюмой усмешкою ответил Андрей Иванович. — Если до лета доживу, так отслужу благодарственный молебен… За друзей! За товарищество! Да и за хозяина кстати… Как же! Ведь он мне
большую милость оказал: меня в его мастерской избили, а он ничего, не рассердился на меня, позволил остаться.
—
Спасибо вам!..
Большое,
большое вам
спасибо, товарищ Искандер!
— Голубчик, Василий Иваныч,
спасибо вам
большое.
— Мне так хорошо,
спасибо, — отрывисто благодарил его каждый раз Теркин и
больше ничего не говорил.
Большое тебе
спасибо за присланные деньги.
— Смотри, Сережа, — сказала Левкоева, у которой глаза заискрились от полученного подарка, — заверни и увяжи получше в двойную бумагу, чтобы благодать, благодать-то не улетучилась. — Потом, обратясь к хозяину, промолвила, — ого, какие вы щедрые! видно, что служили в кавалергардах. Впрочем, всякое даяние благо, особенно когда предлагается так любезно.
Большое, пребольшое
спасибо (она протянула через стол руку). Дай Бог вашим сердечным и денежным делам в гору.
— Коли так,
большое вам
спасибо, — облегченно вздохнул Григорий Лукьянович. — Награду получите
больше обещанной.
«Вовремя надоумил граф,
спасибо ему…» — подумал Корнилий Потапович, окончив тщательную проверку и убедившись, что цифра недочета именно такая, ни
больше, ни меньше.
Плохо, плохо! Да и жизнь дорожает с каждым часом, про извозчика и театр уже и не помышляем, да и с трамваем приходится осторожничать,
больше уповая на собственные ноги; теперь уж не для притворства беру на дом дополнительную работу,
спасибо, что еще есть такая. Пришлось и пианино отдать. А проклятая война как будто только еще начинается, только еще во вкус входит, и что там происходит, что делается с людьми, нельзя представить без ужаса.